Конь в пальто - Страница 6

Однажды Саша методом исключения вычислил, что конфеты спрятаны именно там.

Я писала, как щас помню, статью о том, как важна для бухгалтеров профессиональная переподготовка и знание GAAP. Какая-то бухгалтерская организация давала нашему изданию под это дело модуль. В кроватке кряхтела Машка, но еще не просыпалась, и я торопилась покончить с бухгалтерами, пока она не взревет. Сашка шуршал на кухне, и орать ему я не хотела, чтобы не будить Машку. И вдруг вся кухня взорвалась грохотом. Оглушительный хххххряп большого падения, потом серия мелких хрясь, тррысь, бумс, рушится мебель, череда мелких ударов, с глухим треском колется толстое стекло, шуршит, сыплется крупа…Затем тишина, за которой явственно рисуется непоправимое.

— Саша, ты живой? — завопила я, и вслед за мной завопила Машка. Мне никто не ответил.

Я метнулась на кухню, где сидел живой, но очень белый мальчик с набухающей синей блямбой на коленке. В комнате заливался телефон: нижняя соседка хотела знать, что за безобразие. Минут пять мы с Сашкой потрясенно обнимались.

Это фуфло встало на табуретку и потянуло Дамоклов шкафчик на себя, желая заглянуть повыше. Как он уцелел — он не помнит. Мне осталась кухня, залитая заваркой из разбитого чайника. В разливах заварки мокли ярко-желтые салфетки и осколки тарелок, зверский сухой корм, разбитая банка меда, баночки специй, кулинарная книга, пакет соли, сверху припорошено аптечными травами.

Я выгнала Сашку заниматься Машкой, принесла таз и тряпку, влипла тапками в медовую лужу. Разулась, закатала штаны, — проще ноги потом отмыть… Через пять минут по ногам вверх поползли красные волдыри, зачесались руки, — мед? травы? зверский корм? — я побежала мыть руки-ноги и глотать кларитин, но поздно — конечности раздулись, пальцы растопырились, как сосиски, и я уже могла только непрерывно чесаться…

Когда пол был отмыт, тапки отстираны, дети разняты, отшлепаны, умыты, утешены и уложены, а бухгалтеры дописаны и отосланы, я достала конфеты, которые были на самом деле спрятаны у меня в секретере за коробкой с клубками и мулине, и все съела. И никому ничего не оставила. Было пять утра.

Быстро и неправильно

Почему этот сценарий повторяется с таким постоянством? Вот я смотрю свои старые дневниковые записи.

«Ремонтники меняли сливную трубу под раковиной и смеситель, залили соседку снизу, собака на прогулке жрет траву, а дома потом блюет на мой любимый коврик. У кошки понос, вода по стояку перекрыта, я ношу ее ведрами от соседей напротив, садик закрыт на карантин по кишечной инфекции, у Машки идет кровь из носа, на кухне опять пахнет газом, а мне звонят с работы и кричат, чтобы я немедленно приходила, потому что план номера весь переделали, у меня снимают полосу, надо из двух сверстанных и вчера еще подписанных делать одну». Это два года назад.

Вот год назад: «С утра одолевала старуха Синюк: я вам присылала четыре текста, скажите, возьмете вы их или нет. Тексты — ужас. Потом Таня из рекламного отдела приносит полупрошедший факс: это вам текст, публикуйте. Половина текста — вертикальные черточки, остальное — стилистические ошибки. Нет, говорит Таня, мы должны его опубликовать. Два часа восстанавливаю оригинал, кромсаю эту чушь, ищу в Интернете дополнительные сведения, привожу в товарный вид, отсылаю рекламодателю. Ни в коем случае не печатайте, вопит рекламодатель в трубку, ваш текст очень стилистически сниженный! Это как, спрашиваю. Присылают правку: любое небанальное словоупотребление закавычено, вместо «сейчас, пожалуй, единственный» — «на данный момент является уникальным», вместо «поможет бизнесменам выбрать» — «обеспечит деловое сообщество качественным инструментом для взвешенного выбора». И эти люди запрещают нам ковырять в носу. Полдня пропало бесследно. Послала им злобное письмо, что они не имеют права вносить стилистическую правку, только фактическую.

Еще два часа: режу один текст, втискиваю другой, потом этот выбрасываем, а тот, наоборот, растягиваем, а потом я забиваю текст в таблицу для рекламщиков, потому что у нас же некому работу машинистки выполнять, кроме редактора отдела…

Влетает Лиза с верстки и кричит: что это вы тут направили? Я не буду этого вносить! После пятнадцати ноль-ноль все исправления подписывать у босса!

Босс злится, что газета хронически опаздывает в типографию. Босс ввел хронометраж верстки: кто теряет время. Наши полосы сданы на верстку в 5, 6 и 7 часов. Нам их не выводят. В десять ухожу домой, так их и не увидав. Хронометраж, однако».

Отчего одна нелепость громоздится на другую, почему они всегда летают за мной стаей? Может быть, рекламодатель, верстальщица Лиза и ремонтники давно в сговоре с моей паршивой собакой и Сашкиными учителями, может быть, это мироздание не хочет, чтобы я что-то такое сделала и отвлекает меня носовыми кровотечениями и хронометражем верстки? Может быть, остался миллиард лет до конца света и кто-то не хочет, чтобы я открыла главный закон Вселенной?

Едва ли. Я знаю, зачем это. Еще десять лет назад я выписала себе эту цитату в блокнот и выучила ее наизусть, и вспоминаю ее, когда на меня блюют рекламодатели, учителя устраивают потоп, а кошка мурлычет что-то из радио «Шансон»:

«Но все так. Все так. Все в мире должно происходить медленно и неправильно, чтобы не возгордился человек, чтобы человек был грустен и растерян».

Только у меня все делается быстро и неправильно.

Поезд не в ту сторону

Пресс-конференция уже в разгаре, все сказали уже все, что хотели, но я еще могу попросить пресс-релиз у руководителя пресс-службы, три «пресс» на одно предложение, я прямо-таки чувствую, как он снижается над моей головой, этот пресс, как в истории про палец инженера…