Конь в пальто - Страница 29

О если бы

Ну, если бы я писала молодую английскую прозу, все было бы куда проще. Я бы даже ради этого вытерпела похмелье. Молодая английская проза обязана начинаться с похмелья.

Героиня просыпается и долго описывает, что у нее в голове, во рту, в комнате, и никак не может вспомнить, что она делала вчера… трахалась, да… с кем? С этим… как его… с залысинами… Я трахалась с залысинами?

Да, моя дорогая, и мужики у тебя с залысинами, и сама ты так себе бутончик, два абзаца обвисающих бицепсов, жирных валиков на животе, толстых бедер, варикозных вен, рост в футах, вес в фунтах, выкурено вчера полпачки, выпито двести граммов по сорок пять градусов… Но зато грудь во, задница во, и при зюйд-зюйд-весте я еще сойду за хорька вместо верблюда…

Героиня сползает с кровати и слушает автоответчик. Звонит мать и ничего не понимает в ее жизни. Жалуется: отец на старости лет осознал, что он гей. Звонит подруга и зовет на еженедельные феминистские откровения в пабе, звонит этот как его с залысинами, мне было хорошо с тобой, детка… Куда смотрел редактор, думает читатель, кто в здравом уме говорит «детка»?

Героиня зарывается в шкаф, оттуда несется пыхтение с припевом «мне нечего надеть». Вылетает моль, за ней пиджак, за ним героиня с выраженьем на лице.

Она идет на работу, там ее гнобит шеф. Она переписывается с подругами по мейлу (две страницы мейлов).

Надоело, короче. Наконец, находится добрый с понимающими глазами, затем две страницы восхитительного секса, семейные ценности торжествуют, течет по усам и не попадает в рот. В финале героиня получает замечательную работу и прославляется на всю страну.

Но я пишу русскую прозу среднего возраста, а в ней все делается не так.

Пессимистическая комедия в пяти припадках.

Припадок первый.

Героиня накануне ложится спать в три часа ночи, засидевшись над статьей. Утром не слышит будильника и просыпается от звонка в дверь. За дверью стоит бригада газовщиков: они пришли менять во всем доме ветхие аварийные трубы и просят обеспечить им доступ на кухню. Собака вылетает в прихожую и заливается лаем. Героиня оттаскивает ее в детскую и закрывает дверь.

От бешеного лая просыпается сын и осознает, что опоздал в школу. Героиня пишет записочку: уважаемая Анна Иванна, мой сын Александр не явился на первый урок, поскольку не сработал будильник.

Сын Александр убегает в школу, на ходу зашнуровывая ботинки. По дому, грохоча сапогами и инструментами, ходит бригада и покрикивает: хозяйка! Холодильник-то надо подвинуть! Хозяйка! Мы говорили вам подводку купить?

Я купила, бормочет хозяйка, завернутая в халат, и нащупывает за спиной концы висящего в петельках пояса. Достает из шкафчика за унитазом подводку газовую сильфонного типа, по концам соединение типа «папа-мама» плюс две прокладки. Сколько, критически спрашивает бригада, восемьдесят сантиметров? Мало, надо было метр покупать. Холодильник-то подвиньте, мы трубы будем проносить, места мало. И это вот все уберите, и это. Героиня мечется по квартире, унося в комнату цветочные горшки, сковородки, посуду, зверячьи миски.

Затем идет будить дочь. Дочь капризничает и заползает под одеяло. Внезапный лай и визг вторгается в ее сладкий сон, вонючий дым заполняет квартиру: бригада пилит ветхую аварийную трубу. Дочь хочет есть, но газ уже отключен, плита стоит поперек кухни, перекрывая доступ к мойке, холодильнику, стиральной машине и помойному ведру. Изловчившись, героиня приоткрывает дверцу холодильника и крадет оттуда два банана.

Тем временем дочь отправляется в туалет, включает свет, раздается взрыв, и во всем доме гаснет свет. Бригада уже ушла и теперь с веселым визгом пилит трубу у нижних соседей. Собака воет. Кошки не видно.

Героиня, давно наученная горьким опытом, выходит в подъезд переключить автомат. В доме врубается свет, взрыкивает холодильник, загорается все табло на микроволновке, и лишь в туалете по-прежнему темно и печально.

Дитя мучительно медленно мусолит банан. Героиня включает компьютер. Тот не включается. Она проверяет все провода, прислушивается: жив ли? похрюкивает ли при загрузке? Нет. Лампочки горят, а хрюка нет. Монитор тоже темен и печален.

Мама, говорит дитя, переодень меня, я бананом измазалась. Припадок первый: хохот, заламывание рук, ком в горле.

Припадок второй

Героиня ложится спать в половине четвертого, потому что компьютер починили только вечером, она до ночи делала работу, попутно страдая тяжелым расстройством желудка. Просыпается от того, что сын стоит рядом и спрашивает:

— Мааааам, где мой свитер?

— Откуда я знаю, где твой свитер.

— Не ври, — говорит он, — ты его на работу вчера надевала. И когда у нас будет свет в туалете?

— Когда придет электрик.

— А когда он придет?

— Когда я смогу весь день просидеть дома в счастливом ожидании.

— А что мне съесть?

— Не знаю, просунь руку в холодильник, там была колбаса. Или давай плиту отодвинем.

Героиня и сын двигают плиту, чтобы пробраться к еде. Затем происходит стремительный выгул собаки.

Когда героиня и дочь являются к садику, их встречает нянечка словами «карантин по ветрянке». И тут ветрянка. Господи, мечется героиня, у меня в десять часов интервью с важной шишкой, я не могу пойти на интервью с ребенком, что делать, что мне делать? Она готова рыдать от жалости к себе и ребенку. К бабушке? Бабушка на другом конце Москвы и уже уехала на работу. Отвезти к ней на работу? Опоздаю на интервью. Подруге? Телефон не отвечает. Знакомой доброй тетеньке? Я бы с удовольствием, шелестит тетенька в трубку, но у меня сегодня тридцать девять и два. Героиня несется домой и отчаянно звонит к соседке: выручите, ради Бога, пропадаю, я постараюсь пораньше, вот ключи, запустите там мастеров трубу поменять…